критический период в жизни родителей

Что-то приключилось с ребенком. Что-то случилось. Похоже, безумно страшное и настораживающее. Уже четыре дня.

Все началось с того, что утром он перед школой приготовил завтрак не только себе, но и родителям. Родители выпали в осадок и онемели на весь тот промежуток времени, пока везли его в школу. В гробовом молчании мы провели тревожный день, пока не забрали Пашку со школы.

Странности в поведении ребенка усугубились. Он вымыл руки перед едой!!! Он постирал рубашки!!! Перегладил скопившуюся за две недели кучу белья, при мысли о глажке которой меня начинало подташнивать. Пропылесосил полы, на зубок рассказал все выученные уроки, расчесал кота, вымыл посуду и, произведя контрольный выстрел в голову, уселся за «Войну и мир».

На следующий день, предполагая, что у ребенка с психикой произошли все же какие-то необъяснимые изменения, мы с папой понеслись исследовать внешний мир ребенка, который ограничивается, в связи с тотальным дефицитом его свободного времени, только школой и тренировками. Папа, как человек, обладающий менее уравновешенной психикой, помчался к тренеру, а я отправилась в школу, где помимо работающей бабушки, тети и еще парочки моих подруг, каждый шаг Павляндия находится под контролем.

Мы встревожено перешептывались, встретившись после наших исследований в кафе.
- Ничего?
- Ничего…
- Более того, его все хвалят!
- И у меня та же ситуация…
- Может, тогда ему нужно что?
- А почему тогда не скажет?
- Стесняется?
- Боится?
- Не доверяет?
- Опасается нашей реакции?

Семейные ужины стали похожи на затишье перед бурей. Папа, словно из окопа, надевши каску и вооружившись колюще-режущими предметами, был готов ринуться в бой по малейшему знаку командира. Командир полка, то есть я, ловко маскируясь то под ветошь, то под кухонную утварь, пыталась выведать секретный план НАТО. Но Штирлиц молчал.

Наши нервы были на пределе. Обстановка была напряженной настолько, что воздух можно было резать ножом. Добродушный ребенок продолжал мыть обувь после школы, сушить кимоно после тренировки и выкладывать вещи из бассейна, не дожидаясь, когда они покроются веселым налетом плесени. Из его брюк перестали выпадать килограммы фантиков, каких-то веревочек, резиночек, шайбочек и прочей другой фигни, без которой не мыслилась ни одна стирка. Напевая песенки, он мыл посуду и пылесосил полы, вчера показывал нам искусство ловкости рук (фокусы), попросил разрешения съесть одну карамельку, а когда увидел вылезающие мои глаза из орбит, то передумал, сославшись на то, что кислотно-щелочной баланс во рту гораздо важнее мгновенных прихотей.

У нас с папой пропал аппетит и сон. Мы настороженно вслушивались в каждое слово Пашки. Мы принюхивались и приглядывались ко всем его жестам. Мы осознали в полной мере, что вечно грязные ботинки больше никогда не будут втиснуты в коробку к моим белым туфлям. Что, учуяв неприятный запах в ванной, мы не обнаружим в корзине для грязного белья его плавки из бассейна, которые снова бы пришлось выкидывать. Что нам не придется пришивать его многочисленные карманы ко всем видам одежды, которые имеют свойство отрываться ежедневно. Что, открывая утром холодильник, мы будем находить в конфетной коробке ровно столько конфет, сколько оставалось с вечера.

В общем, стало понятно, что произошла катастрофа. И, наконец, подытоживая все изменения, стало ясно – пора к доХтору.

( Разгадка Тайны века )

Родители! Будьте с детьми, в первую очередь, ДРУЗЬЯМИ!!!